Я хочу обратиться к женщинам: пусть это станет вашим девизом! Никогда не оправдывайте жестокость и насилие, чтобы не оказаться на моем месте.
Я росла в семье, где не знали слова «люблю». Отец бил мать, мать била меня. С детства я дала себе обещание: у меня в семье такого не будет. В 15 лет сбежала из дома, поступила в колледж, потом в университет. Было тяжело, но я радовалась, что нет страха, унижений. У меня была куча друзей, интересы, встречи, словом, жизнь кипела. Вот только с парнями не складывалось. Поэтому, когда я познакомилась с Эдиком, окунулась в отношения, как в омут. Он был старше меня на 10 лет, хорошо зарабатывал, был немногословен и обходителен. Когда Эдик сделал мне предложение, я была на седьмом небе от счастья. Все думала: как мне повезло. Сама не поняла, как оказалась в западне.
Все происходило постепенно. Сначала Эдик запретил мне работать, мотивируя тем, что я буду заниматься собой, готовить ужины и встречать мужа с работы. Я согласилась. Потом он синхронизировал мой телефон со своим, контролировал все, что я делаю, с кем общаюсь. Объяснял тем, что переживает: а вдруг со мной что-то случится. Эдик все обставлял так, что я была уверена: я за каменной стеной. Поэтому, когда муж ударил меня первый раз, я понимала — сама виновата.
Побои становились все чаще и чаще. Оскорбления все изощреннее. Муж говорил мне разные гадости, но я свято верила, что он прав. Он называл меня уродом, а уродам не положено нормально жить, есть, спать. Эдик забирал у меня еду, постельное белье и даже прокладки, чтобы наказать меня. Он запрещал выходить на улицу, сидеть в Интернете, разговаривать с кем-либо. Эдик тащил меня в кровать, не спрашивая моего согласия. Он заставлял меня делать такие вещи, которые причиняли мне боль и травмы.
Однажды после очередного изнасилования у меня открылось кровотечение. Я пыталась справиться сама, но чувствовала, как меня покидают силы. Я попросила вызвать скорую, но муж отказался, так как у меня на плече был огромный синяк. Я заверила, что скажу врачам, что мы увлекаемся жестким сексом. Муж согласился. Зато врач все понял. Тихонько сказал:
— Если нужна моя помощь, тихонько кивните.
Я отнекивалась, говорила, что все в порядке. В таком «режиме» прошло 3 года.
Работа у Эдика была нервная, порой он не мог уснуть. Поэтому, выместив на мне злость, он выпивал снотворное. В ту ночь я, приложив к разбитому носу лед, в каком-то тумане пошла на кухню, раскрошила две пачки снотворного. Часть добавила в кашу, часть в чайник с заваркой, часть растворила в стакане с водой. Так что я была уверена: если ночью не помрет, то утром после завтрака точно. Я просто хотела, чтобы все закончилось.
Эдику стало плохо. Он начал задыхаться, пошла пена изо рта. Мужа откачали, он озверел и написал на меня заявление: покушение на убийство. Полиция, разбирательства, допросы… Меня посадили в СИЗО. Но… парадокс! Я была счастлива, потому что муж ко мне не прикоснется.
Так как денег на адвоката у меня не было, мне дали государственного. Мне невероятно повезло. Она мне сказала, что у нее свои счеты с кухонными боксерами, потому просила довериться ей. Адвокат заказала кучу экспертиз, чтобы признать меня жертвой домашнего насилия. Этого и доказывать не надо было: нос сломан, плечи, спина, бедра — все в синяках. Во-вторых она подняла справки и нашла доказательства изнасилования, когда я с кровотечением оказалась в больнице. В общем она сделала все и даже больше. чтобы я не мотала срок.
Разбирательства шли долго. Я хоть и получила судимость, но отделалась принудительными работами.
Три года ушло на отбывание наказания. Адвокат поселила меня в соцжилье, потом нашла общагу, приют для женщин, пострадавших от домашнего насилия.
Меня научили, как себя вести, если бывший муж объявится, как вообще начать жить после этого ужаса.
Когда закончился мой срок я переехала в другой город. Пришлось все начинать с чистого листа. Зато я теперь наконец-то счастлива. Но зато я точно знаю: больше никто и никогда не причинит мне вреда.
_80x60_0f7.jpeg)
